Именно Мэтр, по мнению самого обладателя «Золотого мяча» 2004 года, изменил его профессиональную жизнь. О том, как протекал этот процесс перерождения, и рассказывается в отрывке из книги, написанной в соавторстве с итальянским журналистом Алессандро Альчато.

– Последние месяцы 1996-го стали для меня тяжелыми вследствие несчастья, постигшего меня 7 августа в Вене. За пять часов до первого матча в квалификации Лиги чемпионов против «Рапида» я получил травму в отеле. Вставая с постели, поскользнулся на пульте от телевизора, который случайно остался на полу. Глупый неприятный инцидент, который имел тяжелые последствия: разрыв мениска. Я не мог встать, колено опухло, я еле добрался до стадиона Хаппель, чтобы посмотреть матч, в котором австрийцы победили 2:0 благодаря голам Штумпфа и Гуджи.

Вечером, как только мы вернулись в Киев, просто с аэродрома меня повезли в больницу, где прооперировали. Впервые в карьере.

В ноябре Сабо (которого тем временем назначили селекционером сборной, ожидая, пока «Динамо» официально объявит, что вместо него тренировать клуб будет Лобановский), вызвал меня на выездную игру в Порту, 9-го числа, чтобы сыграть против Португалии в квалификации чемпионата мира. Летели мы четыре часа. Когда взлетали, я был практически здоров, а после приземления мое колено вновь наполнилось жидкостью. Очередное разочарование в течение сложного года. Я вернулся в Киев.

– Как чувствуешь себя, Андрей?
– Уже выздоравливаю, Валерий Васильевич...

К Лобановскому следовало обращаться именно так, по имени и отчеству, как бы подчеркивая родительские отношения. Чтобы проявить уважение.

Кабинет Лобановского был меблирован просто. Отражал его личность. Из меблировки было всего несколько трофеев, расставленных по комнате, доска, исписанная тактическими схемами, и стол, заваленный кучей бумаг. Как только мы встретились, он почти сразу сел, и я сделал так же, сев напротив него.

– Андрей, я видел тебя в игре. У тебя хорошие качества и хороший потенциал для роста, но ты должен вести себя на поле более организованно. Должен быть морально и физически готовым стать составной частью моего «Динамо». Отдавай все силы футболу и стремлению совершенствоваться, но имей в виду и остальных игроков команды, а не только себя. Я верю в тебя и буду требовать от тебя дисциплинированности.

И мне пришел в голову Александр Шпаков, который был первым тренером, требовавшим от меня дисциплинированности.

– Спасибо, Валерий Васильевич.

Он был неразговорчивым, однако умел выбирать подходящий момент. В разговоре со мной он заговорил прямо и по существу, зарядив меня прежде, чем его тренировки стали высасывать все силы до капли. Это были убийственные тренировки.

Наш первый сбор должен был состояться в Германии, поэтому, ожидая вылета, мы в течение десяти дней готовились в Киеве, дабы выполнить первый этап подготовки, что выливалось в тренировки два раза в день.

Утром, собравшись на клубной базе «Динамо», мы распределялись на две группы: первая бегала и выполняла атлетические упражнения на улице при 10-градусном морозе, а вторая в помещении выполняла упражнения по аэробике. Мы обалдели. Мы, игроки футбольной команды, должны выполнять аэробные упражнения? Упражнения продолжались 40 минут без перерыва, но с громко включенной музыкой. А потом группы менялись задачами.

А после обеда, когда мы уже изрядно устали, появлялся мяч. Интенсивность тренировки росла, мы и дух свести не успевали. Часто нам проводили атлетические тесты: мы должны пробежать 4 раза по 400 метров и 5 раз по 300. Бежим, и снова бежим, а затем вновь побежали, с некоторыми перерывами и небольшими изменениями. В Германии нагрузка возросла, а количество ежедневных тренировок увеличилось до трех, и так почти месяц... Программа военной подготовки.

...В 6:45 звенел будильник.

В 7 мы шли бегать в течение 45 минут или в спортзал, где тренер по спортивной подготовке уже подготовил для нас различные рабочие места. Все происходило так: сначала 30 секунд ты должен поработать на одном тренажере, затем, полминуты отдохнув, переходил на другой. Крестный путь, на котором Крест несли мы. Сборочный конвейер, конечным пунктом которого было киевское «Динамо».

В 10 подавали завтрак.

В 10:30 Лобановский уже ждал нас на поле для первой футбольной тренировки, после которой мы шли мыться и отдыхать.

В 16:00 снова звенел будильник, и мы шли тренировать упражнения с мячом аж до 18:00. Потом – душ, ужин, а после массажа мы снова расходились по номерам. Мы падали в кровати выжатые, кроме Реброва, который начинал возиться со своими многочисленными радиоприемниками.

Тренер у нас был очень строгим, он ввел огромные тренировочные нагрузки, не терпел малейшего спада напряженности тренировки или внимания. Рядом с ним всегда была куча помощников, которые следили за нами, вникая в каждую деталь. Он требовал от нас по максимуму. Чем больше, по его мнению, мы уставали, тем больше он заставлял нас работать.

Он был убежден, что дриблинг является основополагающей составляющей игры, поэтому устраивал нам непрерывные соревнования друг против друга. Игрок должен сохранять контроль над мячом, проходя соперника, который, в свою очередь, пытался этот мяч у него отобрать. Он совершил революцию, ведь именно он был первым тренером, который применил компьютер, разрабатывая вместе с Анатолием Зеленцовым программу, способную проанализировать матчи, обсчитывая то, как движется каждый футболист.

Он заставлял нас выполнять множество всевозможных вещей: бегать с мячом, бегать без мяча, прыгать, воплощать его хитроумные выдумки. Не стоит забывать и о еще одном его изобретении – «смертельный подъем»: рывок под уклон 16 градусов, с меняющимся количеством повторов определенных упражнений. На финише блевали почти все. Я – никогда! Ни до, ни после.

Кто не блевал, выходил на игру в основе. А так как блевали все, то выходили в основе те, кто блевал меньше. У меня и в мыслях никогда не возникало желания сдаться, меня только поощряли эти трудные моменты. Вкалывать мне нравилось. Я в этом нуждался.

Лобановский был непреклонен. Он читал философскую литературу, повторяя, что без тренировок у нас не будет светлого будущего. Кто его не знал, даже не осознает, что потерял. Это был гений. Колдун. Бунтарь, который находился в беспрерывном поиске совершенства. Разрушитель прошлого, изобретатель машины времени.

Я видел, как признанные футболисты плакали перед ним, умоляя раньше завершить тренировку. А он всегда отвечал на это отказом. В моей личной хронологии он воплощал начало отсчета, ведь есть годы «до Лобановского» и годы «после Лобановского». Он стал моей отправной точкой, моим личным компасом, моей религией. Психологом, который сделал мою голову непроницаемой для мусора, избавил меня от пагубной привычки курить, почвой, которая позволила мне пустить корни, способствуя тому, что я рос, становясь более надежным и стабильным игроком.

Вслед за сборами в Германии состоялись сборы в Израиле, но их интенсивность не ослабла...

В первый же сезон под руководством Лобановского мы выиграли титул за четыре тура до финиша – с гандикапом в одиннадцать очков над «Шахтером». В конце чемпионата меня стала беспокоить небольшая боль в колене – другом, не в том, которое было прооперировано в 1996-м, поэтому понадобилась еще одна небольшая операция, чтобы почистить коленный сустав.

Между окончанием одного сезона и началом следующего времени прошло мало, поэтому мои партнеры по команде уехали на очередной сбор в Ялту. Я остался в Киеве проходить реабилитацию. А когда все вернулись на базу, мне уже стало лучше, и Лобановский позвал меня к себе в кабинет.

– Андрей, с сегодняшнего дня ты будешь иметь личного врача и тренера по спортивной подготовке. Вот программа действий... Если хочешь вернуться в общую группу, пристально ее соблюдай.

Я прочитал программу. Она была почти такой же, какую получили игроки, которые летали в Ялту, с единственным отличием: у них на то, чтобы выполнить ее, было на три дня больше. А мне тренер дал неделю, предостерег: «Не отступай ни от одного пункта, только тогда заиграешь». А когда избежало предоставленное время, мне устроили тест, который должен был оценить, готов ли я.

Я должен был пробежать 5 раз по 300 метров на стадионе, имея между забегами по три минуты, уложившись в определенные временные промежутки, которые были крайне короткими. И я пробежал, колено выдержало, однако последние 300 метров напомнили мне зеленую милю, последний отрезок, который пешком преодолевает приговоренный заключенный перед смертной казнью. Ужасные 300 метров. Бесконечные...

Мне казалось, что у меня все пылает. От огня и от усталости. На той беговой дорожке мои мысли летали, а вот ноги отставали. Я бежал дальше благодаря инерции и силе воли. Меня гнала вперед скорее мотивация, а не топливо, которое исчерпывалось. Я отдал забегу все, что можно и нельзя. Очередную науку я усвоил очень хорошо: когда тебе кажется, что приближается конец, на самом деле это снова начало.

Полковник ждал меня на финише.

– Андрей, завтра опять будешь тренироваться вместе со всеми.
– Спасибо, Валерий Васильевич.

Последний воздух из легких я потратил на то, чтобы сказать его имя. Потому что оно всегда того стоило. Несмотря ни на что.

На украинском языке «Шляхетна сила. Моє життя, мій футбол» увидела свет минувшей осенью в издательстве «Фолио».